Иногда человека поражает странный недуг — ничего не болит, но силы его покидают, врачи беспомощно разводят руками, не в силах помочь. А все дело в том, что болезнь от колдовства…

Хочу рассказать вам историю, приключившуюся с моей мамой много лет назад. У моей бабушки Анны Ильиничны, маминой мамы, было семеро детей. В 1918 году в городе был сильный голод, и бабушка отправила двух младших дочерей в деревню. Так моя мама попала в деревню Марьинка. Здесь моя мама выросла, здесь вышла замуж, здесь родила меня.

Моя вторая бабушка, Агафья, была главой семьи — доброй, никогда никого не ругала, ни на кого не ворчала. Ее уважали, и слово ее в нашей семье было законом. Зато по соседству с нами жила семья совсем иного толка: женщина с мужем и тремя сыновьями. Вся деревня за глаза называла эту женщину ведьмой.

Бабушка Агафья каждое утро начинала одинаково: выходила во двор и определяла, какая будет погода. Если погода была хорошая, все ехали на пашню.

В тот год мама сильно заболела, целыми днями лежала на койке, и ухаживать за ней оставляли меня. Но и я не всегда сидела с мамой: мне нужно было ходить в школу. Как-то на одном из уроков ко мне прибежал соседский парнишка и закричал: «Катька, беги быстрей домой, там твоя мама умирает!» Я сломя голову побежала к маме. У нее уже сидела тетя Неля, папина сестра. Мама лежала на койке, по лицу у нее градом катились слезы, язык отнялся, и речь у мамы восстановилась только к вечеру. В тот день она чудом не умерла, но с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Ее возили по врачам, но те не находили никакой болезни.

В один из вечеров наши работники приехали с пашни поздно. На улице темно, в доме жарко. Я поела и вышла на крыльцо, подышать свежим воздухом. Вдруг вижу: над рекой летит огненный овал, и от него отскакивают искры. Я испугалась, закричала. Все из-за стола выбежали на крыльцо, но бабушка всех нас загнала обратно в дом, закрыла дверь на засов, потушила лампу. Все мы приникли к окнам, и увидели, как огненный овал долетел до соседнего дома и рассыпался искрами. «Прилетела ведьма!» — только и сказала бабушка Агафья.

Вскоре и сама колдунья к нам зашла — попросить моего папу, чтобы он утихомирил ее мужа. Папа долго отнекивался, но колдунья его уговорила. Вернулся он от нее смурной, рассказывал, что муж колдуньи бросается на стены и лает по-собачьи. Пришлось привязать его к койке.

Следующий день был теплым, все вновь уехали на пашню. И вдруг мама меня попросила: «Катя, вытащи меня на крыльцо — я хоть на солнце посмотрю». Ближе к вечеру к нам подошла незнакомая старушка — я в нашей деревне никогда ее прежде не встречала. Она посмотрела на маму и сказала: «Надо же — такая молодая, а уже вся больная. Хочешь, я тебе поворожу?» Мама согласилась, и старушка вынула из кармана пять камушков-голышей — разноцветные, но гладкие-прегладкие. Старушка невысоко подкинула их в воздух, поймала на ладонь, взглянула и стала говорить: «Ты нездешняя, приехала сюда давно и болеешь давно. Лечили тебя всяко, возили далеко. Хотят везти и еще дальше, только не вылечат тебя там все равно. А я могу тебя вылечить! Твоя болезнь от колдовства. Тебе, красавица, принесли с могилы земли и положили на брачную постель — вот ты с тех пор и болеешь».

Вечером приехали с пашни родные, я им все рассказала. Бабушка велела найти ту старушку и привести к нам: пускай лечит маму как считает нужным. Старушка отвела маму в саманную избушку через дорогу, что-то наговорила на водку, заставила выпить. А утром мама поднялась на койке! Радости нашей не было предела, но все мои родные вновь должны были уехать на пашню, и я снова оставалась одна.

Бабушка Агафья отвела меня в сторонку и сказала: «Хочешь, чтобы мама совсем поправилась? Тогда, как только мы уедем, запри дверь на засов и не открывай никому. Будут стучаться, грозить тебе, просить что-нибудь — все равно не открывай!»

Бабушка с семьей уехала, а у меня начались три страшных дня. Все эти три дня я просидела дома взаперти, ко мне постоянно стучались сыновья соседки, просили выйти, но я не открывала дверь.

А на третий день пришла сама ведьма. Долго она стучалась, просила дать ей разные вещи… Но я так и не открыла и ничего ей не дала. Тогда она кошкой метнулась с крыльца, бросила только: «А, догадались!»

Вскоре мама окончательно выздоровела, и мы с ней уехали из деревни.